К этой многочисленной группе относятся лучшие творения народа — массовые народные танцы, несущие в себе богатство традиций и выделяющиеся ярким национальным колоритом. Вот некоторые из них: «Лявоні- ха», «Крыжачок», «Кола», «Галубец», «Шастак», «Талакуха», «Балабас», «Закаблука», «Падушачка», «Гусарыкі» и многие другие.
Танцы этой группы можно назвать орнаментальными, так как они имеют богатый пространственный рисунок, в котором отражается красочный белорусский орнамент. Приводим описания некоторых из названных танцев.

«Лявоніха». Из традиционных народных танцев — самый популярный и любимый в Белоруссии. В нем ярко выражены душа белорусского народа, его национальные черты.
«Лявоніха» — танец парно-массовый. Его музыкальное сопровождение — мелодия одноименной песни. Танец жизнерадостный, динамичный, задорный, исполняется любым количеством пар; композиционно строится на свободных, стремительных, но не сложных движениях.
Свои предположения о происхождении и истории этого танца высказал белорусский музыковед Б. С. Смольский: «В дореволюционные годы на белорусском материале была написана... музыкальная комедия «Тарас на Парнасе». Автором ее был компизитор Иосиф Шадурский... Известно лишь, что отрывок из его комедии — танец «Левониха» — опубликован в 1912 году в сборнике «С околиц Витебска» (Этнографическое обозрение)... Основной напев «Левонихи», как и напев ее дочерних вариантов, вероятно, восходит к далеким временам скоморошьего искусства. Эта мысль подтверждается исследованиями В. Цуккермана, который в своей книге утверждает мысль о зарождении «Камаринской» в эпоху скоморохов. Так как между белорусской «Левонихой», ее различными вариантами и русской «Камаринской» угадывается безусловное интонационное родство, есть полное^-эснование думать о древнем происхождении белорусского популярного народного танца» 3.
В недалеком прошлом «Лявоніху» танцевали в длинных домотканых андараках и свитках. Создание современного 'облегченного костюма, в котором сохранены народный орнамент и особенности белорусской традиционной одежды, позволило разработать такую сценическую постановку танца, в которой он приобрел большую легкость.
А. Дьяков писал о «Лявоніхе»; «Мгновение — и первоначально правильные линии танца рвутся, образуя причудливо-сложный и в то же время строгий и изящный орнамент, затем вновь прямые и вновь — орнамент, уже новый, непохожий на первый. Кажется, что чья-то невидимая искусная рука на наших глазах вышивает красочные узоры, какими белорусский народ украшает свои праздничные костюмы. И от всего танца веет праздничностью, солнечным весельем, радостным упоением жизни, столь свойственным и белорусскому танцевальному фольклору. Это — «Лявониха» 4.
К. А. Алексютович в своих постановках обогатил рисунок «Лявоніхі» красочными узорами. Композиция танца стала интереснее, богаче и вместе О тем проще. Танец приобрел сценическую форму. Он исполнялся на Де
каде белорусского искусства в Москве в 1940 г. Н. С. Голованов тогда писал: «Лявониха», поставленная тов. Алексютовичем, может быть отнесена к лучшим образцам национального танцевального искусства» .
Танец «Лявоніха» известен в Белоруссии и под другими названиями. Они отмечены А. Гриневичем: «Один и тот же танец часто называют несколькими названиями, например: «Лявоніху» — «Крутухай», «Круцёлкай», «Падарожнай» . Название танца варьировалось в разных местностях и нередко зависело от песенного сопровождения, припевов к нему, особенностей исполнения. Название «Крутуха», несомненно, произошло от характера исполнения фигуры танца — кружения пар. Это видно из описания Е. Р. Романова: «Лявоніха», «Крутуха» — любимый белорусский танец... состоит в том, что танцующие кружатся парами. Припевов много. При более пикантных текстах кавалер идет в присядку...»
О кружении в «Лявоніхе» сообщается также в описании (второй половины XIX в.) из Борисовского уезда Минской губернии: «Парень отплясывает под отчаянную игру двух скрипок так называемую «Лявониху». Танец этот довольно ловок,, мужчины, взявши по девке, с пристуком каблуков, с шиканьем и с припевом довольно остроумных... стихов, сначала ходят кругом, потом мужчина кладет руки на плечи своей даме, она его тоже обхватывает и начинается кружение наподобие вальса или польки» .
По наблюдению А. Пщелко, «Лявоніху» танцевали иногда и одни девушки
На протяжении столетий танец видоизменялся, дополнялся, появились новые варианты самой песни «Лявоніха». «Припевки самой «Лявоніхі», национального белорусского народного танца, приобрели теперь новый смысл»,— отмечает И. В. Гуторов .
«Лявоніха» ц сегодня остается неизменным спутником праздничных народных торжеств. Зажигательная, колоритная народная мелодия «Ля- воніхі» сохранилась до наших дней почти без изменений. «Лявоніха» вошла в белорусский балет, она представляет собой яркую страницу в энциклопедии национальной хореографии. Заняв свое место в композициях ряда белорусских балетов, этот танец придает спектаклям особую красочность, национальный колорит. Такой мы видим «Лявоніху» в балетах «Повесть о любви», «Соловей» (постановка А. Ермолаева), «Князь-Озеро»
(постановка К. Муллера). «Лявоніха» приобрела популярность и за пределами Белоруссии — не только в СССР, но и за рубежом.
«Крыжачок» принадлежит к наиболее популярным белорусским народным танцам. О происхождении его названия существует толкование, усматривающее его связь с народным названием дикого селезня — «кры- жак», сам же танец относят к группе танцев, подражающих движениям птиц 11.
На наш взгляд, название «Крыжачок» происходит от слова «крыж» (крест), так как для этого танца характерны построения в форме креста, переходы крест-накрест. Бытует и танец, воспроизводящий движения дикого селезня, но это местный вариант «Крыжачка», встречающийся в западных районах Белоруссии.
Танец «Крыжачок» имел и другие названия: «Крыжык», «Паўлючок», «Антошка», в зависимости от названий припевок к нему 12.
«Крыжачок» — танец орнаментальный, парно-массовый, исполняется любым количеством пар в быстром темпе. Пространственный рисунок танца замысловатый и сложный. В развитии этого танца видную роль сыграл К. А. Алексютович. Он обогатил его новыми элементами движения, внес разнообразие в рисунок, ввел сольное исполнение, изменил темп, после эмоциональной завязки следует медленная лирическая сольная часть, которую исполняют одна или две пары. Остальные танцующие служат фоном, они как бы аккомпанируют солистам. Заключительная часть носит веселый, задорный характер и отличается на редкость красочным и быстро сменяющимся рисунком.
В 1940 г. в дни Декады белорусского искусства в Москве «Крыжачок» в постановке К. А. Алексютовича был показан в исполнении Ансамбля белорусской народной песни и пляски. В прессе отмечалось, что этот танец произвел «особенно сильное впечатление» 13.
Танец «Крыжачок» органически вошел в балет В. Золотарева «Князь- Озеро» и в балет М. КроШнера «Соловей».
«Крыжачок» известен также в Польше 14, что объясняется территориальной близостью, соседством двух народов — белорусов и поляков.
«Кола». В летний праздник Купалы народ устраивал на лоне природы торжества с играми, танцами, увлекательными круговыми хороводами, из которых «Кола» исполнялся наиболее часто. «Основные празднования русского народа,— писал К. Голейзовский,— были сосредоточены вокруг коляд и купалы, символами которых был хоровод, коло или круг в дина
мическом представлении, другими словами, солнцеворот» 15. В купальскую ночь Купалка — наиболее красивая девушка, «роскошно убранная цветами и крашеными перьями, торжественно шла... к костру, разложенному у воды, и высоко несла на шесте горящее колесо — знак солнца» 16.
Само название танца — «Кола» (колесо, круг) — говорит о характере его построения. Круг в верованиях древних славян символизировал великое светило, дарящее людям свет и тепло.
Первую сценическую постановку танца «Кола» в Белоруссии осуществил, используя фольклорные мотивы, К. А. Алексютович в 1921 г. Он поставил танец в спектакле «На Купалле» по пьесе М. Чарота.
Второе рождение танца состоялось 1 июля 1967 г. Он был исполнен танцевальным коллективом Белгосуниверситета им. В. И. Ленина на заключительном концерте Республиканского фестиваля самодеятельного искусства, посвященного 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции17. Отмечая работу руководителя этого коллектива — Л. К. Алексютович, Ю. М. Чурко писала: «Среди многочисленных постановок, созданных ею в ансамбле, немало сценических обработок белорусских народных танцев. Особенно интересно поставлен «Коло». Танец этот в исполнении участников самодеятельности Белгосуниверситета отличается свежестью, современностью интонации и мироощущения, изяществом и легкостью рисунка» 18. В том же 1967 г. ансамбль танца Белгосуниверситета им. В. И. Ленина показал этот танец в г. Тарту на III студенческом празднике песни и танца. Останавливаясь на постановке танца «Кола», прежде всего отметим сложное и разнообразное построение его рисунков. Это в принципе круговой танец, в котором использован общий замкнутый круг, своеобразно перестраивающийся в рисунок «кола»-колеса и для украшения композиции танца внезапно распадающийся на несколько небольших кружков. Далее рисунок стремительно развертывается в линию, в колонку или разомкнутый круг.
Для танца «Кола» характерны кружения, смена направления движения танцующих, построение в пары. Танец исполняется в быстром темпе, весело, стремительно. Основные движения его — «полька», «обычный бег», «вращение», «переменный шаг» и др.
Мелодия танца «Кола» звучит в финале балета «Подставная невеста» (музыка Г. Вагнера, постановка К. Муллера). Мелодию этого танца без припевов (наигрыш на скрипке) записал в 1925 г. Н. Чуркин в Горецком районе Могилевской области 19.

Танец «Кола» известен многим славянским народам (украинцам, полякам, сербам, болгарам и др.).
«Галубец». Подробного описания этого танца нам не удалось найти. В 1921 г. Н. Н. Чуркин в д. Родионовка Мстиславльского района Могилевской области записал лишь мелодию этого танца 20.
По мелодии и темпу танца можно судить о характере его исполнения. «Галубец», безусловно,— быстрый, живой танец. Исполнение его, надо полагать, представляет определенные технические трудности: много каб- лучковых подбивок, энергичных движений. В основе танца, по-видимому, лежит элемент движения «галубец», который и дал, очевидно, название танцу. Существует и другое предположение о происхождении названия «Галубец». К. Голейзовский утверждает, что помимо названия «Галубец» «эта пляска приобрела название «Голубиной» потому, что танцор, изображавший влюбленного, беспрестанно обходил партнершу, то справа, то слева кругами... подобно воркующему голубю... Девушка «плыла павой», парень «петушился» 21.
Весьма краткие, но интересные сведения о танце «Галубец» находим у М. Довнар-Запольского. Они свидетельствуют о том, что танец требовал от исполнителя умения и выдержки.
Об этом говорится и в песне, записанной в с. Якимовичп Речицкого уезда Минской губернии.
К. А. Алексютович нашел интересное решение постановки танца «Галубец». Он разработал ряд элементов движений и композиционных частей танца (включены нами в описание композиций).
И хотя танец забыт, мы надеемся, что благодаря публикуемым материалам он привлечет внимание балетмейстеров.
«Падушачка» — белорусский народный танец, причисляемый в одних источниках XIX в. к игровым хороводам, а в других — к играм. С течением времени «Падушачка» окончательно закрепилась как танец. Описания,
приводимые нами ниже, подтверждают, что танцевальные элементы органично вошли в танец-хоровод и вместе с чертами игрового характера составили единое целое. В этом народном танце главным исполнителем является солирующая пара (юноша и девушка), демонстрирующая свое танцевальное мастерство. Солирующие пары все время менялись, как бы соревнуясь друг с другом. Элементы движения, исполняемые сольной парой, построены на характерном белорусском народном материале.
А. К. Киркор так описывает «Падушачку»: «В этой пляске все мужчины и женщины, взявшись за руки, составляют круг. Один из парней входит в середину, избирает девушку, пропляшет с нею несколько раз, поцелует и бросит в круге, а сам соединится с хороводом. Девушка, в свою очередь, избирает любого и т. д. В это время поют.
А. Терещенко относил «Падушачку» к весенним хороводам. В нем принимают участие одни девушки: они образуют круг, одна девушка ходит с платком в центре круга и пляшет. Хоровод поет песню, после чего девушка в центре передает платок выбранной ею девушке, целует ее и становится в общий хоровод, а выбранная идет в круг .
М. Довнар-Запольский также отмечал, что «Падушачка» исполняется только девушками, но сам танец в его описании имеет более сложную хореографическую конструкцию, иной темп танца: медленные, плавные движения исполнителей иногда сменяются стремительными, темпераментными. «Составляется круг из девиц, одна входит в него и поет.

Остальные ей подтягивают и плавно танцуют круговую, то раскачиваясь верхней частью туловища, то прихлопывают на месте. По окончании песни стоящая в кругу берет одну из девушек, остальные становятся также в пары и начинают танцевать «Круцёлку». Потом девушка, танцевавшая с запевалой, входит в круг и снова повторяется та же игра.
Игра повсеместно известна в Белоруссии. Народная музыка знает особые мотивы для этой игры, также называемой «Падушачка». Телодвижения танцующих сначала мерны и плавны, но при «Круцёлке» танец носит бурный характер. Вообще весь танец носит оргиастический характер и, по-видимому, сроден с игрой «Подушечка» на Дону» 26.
Здесь мы видим сочетание песни, танца и игры, столь характерное для белорусского танцевального творчества.
А. Дембовецкий, описывая празднование «Каляд» в Сенненском уезде Могилевской губернии, указывает, что на игрищах, устраиваемых парнями и девушками, танцуют «Падушачку»: «Девушки и парни, взявшись за руки, становятся кругом, а один из парней входит в круг; потом начинают кружиться, с припевом.
Стоящий в кругу парень изъявляет желание, чтобы над ним исполнены были последние слова песни, но его выталкивают из круга и его место занимает другой и так далее...» 27
Наигрыш вместе с текстом «Падушачкі» записал Н. Н. Чуркин в м. Холопеничи Борисовского уезда Минской губернии 28.
Двухчастный напев танца «Падушачка» записал в 1951 г. также Г. И. Цитович в д. Полевачи Глубокского района Витебской области 29, а мелодию танца — М. Федеровский в м. Свислочь Волковысского уезда Гродненской губернии30.
Из описания.А. Р. Пщелко мы узнаем, что «Падушачку» молодежь исполняла на свадьбе: «Цимбалист предложил «сходить» падушечку. Тан
цоры образовали большой круг. Юрка вышел на средину, обвел девок глазами и пригласил в круг Насту, повертелся с ней и поцеловался. Его сменила Наста, которая тихим голосом запела: «Падушачка, падушачка, а ты пухавая!» и т. д. И пригласила в круг Никитового мальца... «Падушачка» тянулась долго, пока вся молодежь не перекружилась с девчатами» 31.
В Гомельском уезде игрища устраивались на пасху. Вместе с другими танцами танцевали и «Падушачку». «Если музыки в деревне нет, танцуют под припевки» 32.
Танец «Падушачка» известен литовцам, причем, как отмечено в одном описании середины XIX в., «порядок пляски и смысл песни при ней совершенно такие, как у жителей русского происхождения» 33. Используя текст «Падушачкі», балетмейстер может создать сценический вариант танца.
«Закаблука». П. В. Шейн относит этот танец вместе с «Мяцеліцай» к самым любимым танцам белорусов, хотя известна только одна его запись из Королевской волости Витебского уезда. В других местах Белоруссии танец «Закаблука» не зафиксирован. По сообщению Шейна, его танцевали на свадьбе. Исполнялся он так: «Становятся пара за парой сколько угодно: сперва ходят, после вертятся вроде вальса, потом опять ходят» 34.
«Балабас». Танец бытовал в Волковысском уезде Гродненской губернии. По словам М. Федеровского, этот танец — «местный», исполнялся живо. Им записан музыкальный наигрыш и текст песни, сопровождавшей «Балабас».
«Безыменный танец» бытовал в Гродненской губернии, описание его (без названия) дано у Шейна. Представляет интерес композиция танца, включающая большое число танцующих. Для танца берут платок, «свяжут концы с концом вроде обруча, за который возьмутся правой рукой лиц около 10, а иногда по 30 обоего пола... и поют под музыку.
На наш взгляд, компизиция танца перекликается с еврейским свадебным танцем «Фрейлэхс» (веселье).
«Гусарыкі», или «Гусары». Текст песни «Гусары» (пастухи гусей) записан Е. Р. Романовым в м. Монастырщина Мстиславского уезда Могилевской губернии.

В своем самобытном виде танец «Гусарыкі» и теперь живет в д. Хороший Могилевского района, откуда в 1967 г. он был привезен в Минск на Республиканский фестиваль художественной самодеятельности, посвященный 50-летшо Великой Октябрьской социалистической революции.
Танец подробно описан Ю. М. Чурко, которая помещает его в ряду хороводных, хотя и вынуждена признать, что «текст хороводной песни никак не отражается на хореографии хоровода... Танец выступает здесь как вполне независимый и развитый организм...»

Судя по опубликованным материалам, этот танец бытовал и сейчас известен только на Могилевщине.
«Цярэшка». Танец, записанный И. Озеровичем в Маньковичской волости Виленского уезда, является фрагментом колядной игры «Жаніцьба Цярэшкі», которая бытовала в северо-западных и центральных районах Белоруссии. В описании этого танца, опубликованном П. В. Шейном, отмечается, что исполнялся он во время обряда «Женитьба комина», поел® песен, приуроченных к этому обряду: «Под звуки скрипки, девушки с приглашенными парнями пустятся выплясывать разные пляски, между которыми выдается весьма занимательный танец «Цярэшка». Этот танец состоит в том, что девушки с парнями делятся на пары и становятся в два ряда: девушки по одну сторону, а парни по другую. Первая пара, т. е. парень с девушкой, пляшут бычка и потом прощаются друг с другом и девушка уходит от парня, который вслед за тем бросается ее ловить и, поймавши, снова становится с ней в ряд. То же самое проделывают все остальные пары. Во время этого танца поют следующие припевки.
Танец «Цярэшка» интересен тем, что его исполнение предполагает проявление творческих возможностей исполнителей. Как видно из описания, в «Цярэшку» включался и танец «Бычок», парный по своей структуре.